Из Москвы пришло сообщение, что городской Арбитражный суд признал обоснованным заявление о банкротстве “известного бизнесмена и мецената Феликса Комарова”. Далее сообщалось, что общий долг Комарова, подтвержденный судебными решениями, оценивается более чем в 500 млн рублей (по курсу на 1 ноября около $8,6 млн). Речь идет о кредитах, которые Комаров получал в 2009-2010 гг. в банке «Славянский» (более $4 млн), а также займах более чем в 250 млн рублей ($4,3 млн) от бывших клиентов банка, которые пошли на погашение кредита. Теперь банкрота ожидает процедура реструктуризации долгов и, в частности, уважаемый Феликс Романович не сможет без согласия назначенного судом арбитражного управляющего совершать сделки на сумму более 50 тыс рублей ($860), но его долги перед банками признаются безнадежными. В России 69-летний Комаров известен как бизнесмен и меценат, а также владелец коллекции работ скульптора Эрнста Неизвестного, картин русских художников и икон конца XVI – начала XX веков.
В Нью-Йорке, где Комаров появился в начале 90-х годов прошлого века, его знают и помнят примерно в том же качестве, хотя и с легким налетом недоказанного криминалитета, о котором в России сейчас лучше не заикаться. Из свободной энциклопедии” Wikipedia в Интернете следует, что “Комаров, “выехав из России в самом начале 90-х, стал миллионером в США. В этот же период открыл в России фирму по продаже автомобилей марки «Роллс-Ройс». Оказался единственным россиянином, приглашенным вступить в престижный «Рокфеллеровский клуб». Приобрел популярность после открытия галереи «Русский мир» в самом престижном районе Нью-Йорка, на Пятой авеню”. Можно добавить, что на 57 стрит, рядом с Лексингтон-авеню, Комаров открыл ресторан Club Moscow, стены которого были украшены лошадиными подковами, еще одной коллекцией Феликса Романовича, а также в 1995 году основал или способствовал основанию еженедельной газеты “В Новом Свете”.
Об этом в июне 1998 года написал корреспондент New York Times Ральф Блюменталь в статье “Таинственный бизнесмен; покровителя искусств ФБР преследует за связи с русской мафией”. (“Businessman of Mystery; Arts Patron Dogged by F.B.I. Claim of Russian Mob Ties”). Правда, отметил автор в той же статье, в ФБР ему сказали, что у них “нет комментариев о Комарове, у которого грин-карта и которой никогда не обвинялся в преступлениях на территории Соединенных Штатов”. Примерно то же и в то же время мне сказал тогдашний начальник “русского отдела” нью-йоркского отделения ФБР Рэй Керр о российском воре в законе Вячеславе Иванькове за пару месяцев до его ареста. Это были годы, когда ныне покойный Вячеслав Кириллович по прозвищу “Слава Япончик” жил и творил в Нью-Йорке, и знакомство с ним для человека со стороны считалось таким же невероятным даром судьбы, как, скажем, с тоже покойным Джоном Готти-старшим, боссом клана Гамбино. Комаров не скрывал знакомства с Япончиком, и ему тихо завидовали русско-американские знакомцы, включая меня.
В федеральном деле Иванькова, которого арестовали в Бруклине 8 июня 1995 года, есть показания следователя “русского отдела” нью-йоркского отделения ФБР Лестера Макналти. Там, в частности, сказано, что “секретные источники» № 1, 2, 3 и 4 сообщили, будто Феликс Комаров “а) отмывает для Иванькова деньги; б) преступные связи Комарова и Иванькова слабеют, но в Москве Комарова по-прежнему считают сообщником Иванькова; в) в Москве Комарову принадлежит автомобильный салон «Роллс-Ройс», прибыли которого по 25 процентов достаются Иванькову, Сергею Михайлову и Виктору Аверину”. Михайлов, которого тогда также звали “Михась”, и Аверин, он же “Авера-старший”, в те годы всенародно значились лидерами Солнцевской братвы, которую они называли братией и ни тогда, ни сейчас не считают организованной преступной группировкой, чему, кстати, нет и юридических доказательств.
А салон “Роллс-Ройс”, который Феликс Комаров и его американский партнер Питер Терьян открыли в Москве на Мытной улице, тогда стал символом победившего в России капитализма. “Роллс-Ройс” – не машина, – сказал мне Комаров в интервью для “Нового Русского Слова” в конце января 1995 года. – Это символ признания успеха, это – место человека в обществе, это акт чего-то состоявшегося. Для меня было очень важно привлечь «Роллс-Ройс» в Россию, в страну, которая открыла себя для мира, которая заговорила в полный голос”. Этот голос прозвучал в полную силу, когда салон Комарова и Терьяна ссудил тремя «Роллс-Ройсами» английскую королеву во время ее официального визита в Россию.
“Когда этот визит только планировался, – рассказал мне Феликс Романович 22 года назад, – британский МИД официально обратился к нам с просьбой обеспечить машинами королевскую свиту. Елизавета привезла два своих «Роллс-Ройса», а мы дали три наших. Затем помогли переправить весь этот автопарк из Москвы в Санкт-Петербург на наших трейлерах. Вместе с машинами мы предоставили и водителей, и охрану. Это был уже не сервис, а большая политика. Мы стали достойной частью королевского эскорта. Это ли не признание и не высшая оценка «Роллс-Ройса» в России? В сегодняшней России, где творится Бог знает что, нам доверили безопасность свиты королевы Англии”. Комаров добавил, что все это “делал бескорыстно. И делал это не для Елизаветы Второй, а для России”. А первый «Роллс-Ройс» в его салоне купил уральский промышленник Долганов. “Он был, что называется, человеком с улицы: зашел, посмотрел и купил, – сказал мне тогда Комаров. – Мы доставили его «Роллс-Ройс» в Екатеринбург самолетом”.
В Нью-Йорке Феликс Романович жил в доме Trump Tower, но не в главном на Пятой авеню, а в том, что пониже и победнее, на Третьей, но это не мешало ему греметь на весь Манхэттен и, как уже отмечалось, войти в престижный «Рофеллеровский клуб» и ходить в не менее престижный, но скромный русский ресторан “Дядя Ваня”. Его Russian World Gallery – арт-галерея “Русский Мир”, для котoрой Комаров снял угловое помещение первого этажа дома на Пятой авеню и 61 стрит рядом с отелем Pierre, стала еще одним криком России во весь голос ее новых русских. Суть творческой затеи Комарова была проста, как грабли, и величава, как московский храм Василия Блаженного. На продажу там предлагались работы Эрнста Неизвестного, Михаила Шемякина, Олега Целкова и других мэтров, но главное было не в этом. Мэтры создавали небольшие скульптурки, по которым ювелиры Комарова делали именные копии из драгметаллов с драгкамнями, и получалось премиленько. Покупателями Комаров называл Аль Пачино, Сильвестра Сталлоне, Деми Мур, принца Чарльза и Дональда Трампа.
Не знаю, чем метит Бог шельму, и Феликса Романовича Комарова шельмецом не считаю, но все из его известных мне грандиозных начинаний, от автосалона на Мытной в Москве до арт-галереи на Пятой и 61-й в Нью-Йорке отличались размахом и… недолговечностью. Возможно, это было требование времени, но скорее требование денег. “Моя галерея называлась «Russian World Gallery», – сказал мне Комаров в другом интервью. – В центре ее стояли скульпторы и художники-россияне, и она не могла быть не связанной с российским рынком, если не прямо, то косвенно. Если в России упал экономический рынок, значит, там перестал существовать – или очень сильно упал – рынок российского искусства. Это закон сообщающихся сосудов: если российское искусство сильно подешевело у себя на родине, оно не может дорого стоить за рубежом. Люди не будут здесь платить миллионы, если они могут купить там за копейки. Я дьявольски изощрялся, пытался выстоять и показать, что то, что я делаю – другое, новое, но все равно это сильно меня зацепило”.
Когда в 1999 году манхэттенская галерея Комарова закрылась, и я спросил почему, Феликс Романович ответил, что ее закрыли Неизвестный и Шемякин. Слухи о том, что дружба между владельцем “Russian World Gallery” и двумя ее основными творцами врозь, бродили по русскоязычному Нью-Йорку довольно давно, и я намекнул на это Эрнсту Неизвестному, встретив его в российском консульстве на гулянке, которую устроила Марго Грант, моя дальняя шотландская родня по Ленинграду. “Я против Комарова ничего не имею, – сказал мне Эрнст Иосифович. – Нашими проблемами занимаются адвокаты”.
17 мая 1999 года в манхэттенское отделение Верховного суда штата Нью-Йорк поступили два документа: аффидевит, то есть заявление под присягой, Эрнста Неизвестного и заявление его адвоката Ларри Карса. Адвокат написал, что Неизвестный обратился к его услугам, желая получить с Комарова положенные скульптору деньги – зарплату и гонорары за проданные галерее работы. Намереваясь вчинить Комарову иск за нарушение условий контракта, адвокат просил суд обязать “Russian World Gallery” предоставить истцу все бухгалтерские документы, “свидетельствующие о наличии означенных произведений искусства”.
Назвав себя в аффидевите “всемирно известным художником”, Неизвестный показал, что в сентябре 1995 года заключил с «Russian World Gallery» эксклюзивный контракт сроком на 6 лет. По этому контракту он должен был получать 100 тыс. долларов в год – по 8 333 доллара 00 центов 25-го числа каждого месяца – с ежегодной прибавкой на 10 проц. По условиям контракта галерея задолжала ему $100 тыс 943 доллара и 00 центов, а до августа 2001 года осталась должна еще $441 тыс 656 и 00 центов. Помимо этого, говорится в аффидевите, в мае и июне 1998 года Эрнст Неизвестный продал галерее “дополнительные произведения искусства”, за которые ему там должны еще 95 269 долларов 00 центов. Итого всемирно известный художник претендует на свои кровные 637 868 долларов 00 центов. Это без учета возможной компенсации за понесенный моральный ущерб, как принято в исковых делах.
К чему я сегодня ворошу дела и предания давно минувших дет? А к тому, что нынешнее банкротство Феликса Комарова в Москве тоже может быть знамением времени, концом очередной эпохи или концом денег в ней. Но до сих пор Комарова выручал закон сохранения материи, гласящий: если деньги заканчиваются в одном месте, то они возникают в другом, где их следует найти и освоить.
Подписаться